«Ты – мой грех»

Пролог

  — Отпустите меня! Вы права не имеете меня удерживать.
  Женский крик доносится из моего кабинета. И голос мне знаком.
  ОНА что здесь делает?!
  — Привет, Рус, — из кабинета мне навстречу вышел коллега. — Я тебе звонил раз сто.
  — Телефон сдох, заехал перед работой за зарядником, — сжал в кулаке шнур, и кивнул на дверь. — Какого хрена она здесь? Это же Люба?
  — Люба, — Андрей отвел взгляд, что на него не похоже.
  — Ну и?
  — Её задержали.
  Из кабинета продолжают доноситься возмущенные крики.
  Люба. Девочка-беда… больше не моя беда. Достала!
  —Бумаги оформи, и отпусти. Я в твоем кабинете пока буду. Зря ко мне притащил, — бросил я, и хотел было уже идти в сто четырнадцатый кабинет Андрея, но тот остановил.
  — Жена у меня рожает, Рус. Тебе придется самому с Любой разобраться, сам понимаешь.
  — Просто иди и отпусти её, — процедил. — Не убила же никого, нехер ей здесь делать.
  — Вообще-то есть тело, — понизил Андрей голос. — Уваров. Олигарх, слышал про него? Горничная вызвала полицию, мне сообщили, и Любу твою я выцепил, привез, и…
  — И по порядку рассказывай, — сдался я. Придется мне встретиться с Любой.
  — Люба пришла в отель сама, записи с камер есть. Одета была… ну, увидишь сам. Больше раздета, чем одета. Пришла к Уварову, опять же никто силой не тащил. Полтора часа их не было слышно, затем в люкс олигарха зашли охранник и горничная, чтобы проверить Уварова, и нашли его тело. Наркоту. Кровь. И Любу.
  Дьявол!
  — Езжай к своей Лизе. Напиши, как родит. Беги уже, — махнул я Андрюхе, выдохнул, и вошел в кабинет.
  На стуле, напротив моего стола сидит Люба. Черт, её в убийстве подозревают, но она и не думает плакать. Горит она ярко, как и всегда. Это восхищает, и это бесит.
  А еще я тупо больше не хотел её видеть.
  Предала.
  Осмотрел её мельком — одета как дорогая шлюха, и в отеле она не в нарды с Уваровым играла, явно. А мне говорила, что девственница.
  Маленькая лгунья.
  Я кивнул младшему следователю, чтобы оставил нас одних
  — Ну здравствуй, Люба, — опустился за стол, и сузил глаза, глядя в её — миндалевидные, кошачьи.
  — Ты?
  — Я, — кивнул, чувствуя, как разгорается злость.
  Значит, все же, шлюха. А я её на руках хотел носить, идиот.
  Но убийца? Наркоманка? Ей девятнадцать всего.